Потрошитель - Страница 19

На голых лодыжках кудрявились седые волоски.

— Что они собой представляли?

— Аллауи из мусульман, но религиозным его не назовешь: бегал за девками и пил спиртное. Шукрун был вегетарианцем, занимался тай-цзы, а в синагогу ни ногой. Да и Диаз, думаю, не был мальчиком из церковного хора. Даже в прошлой жизни.

— Значит, вы считаете, что религиозный след нас никуда не приведет?

«Как же — в тупик», — подумал Жан-Жан, промычав:

— М-м… Как и гомосексуальный. Тут что-то другое, но мы пока не можем понять что.

— Что ж, советую вам поднажать, дорогой Жанно. Кстати, у вас тут двое стажеров — так пользуйтесь ими.

— Они только стажеры.

— Отзывы о Мерье просто восторженные, а достоинства Тинарелли вы, кажется, и сами успели разгля деть.

Пустив эту парфянскую стрелу, комиссар развернул «Канар аншене» и углубился в чтение, позабыв о своем подчиненном.

Марсель устроился за белым пластмассовым столиком, положил фуражку перед собой и в ожидании заказанного люля-кебаба потягивал лимонад. Сегодня во время перерыва он решил подкрепиться в «Шаверме». За стойкой ворчал и тяжело отдувался хозяин: казалось, он перегружен работой, хотя Марсель был единственным его клиентом, если не считать какого-то типа в очках «Seen» с толстыми стеклами.

Лет сорока, среднего роста, худощавый, с курчавой бородкой… этакий скромный старый холостяк из тех, что семенят по жизни как мышки, изредка попискивая от злости, подумал Марсель, отметив про себя его темно-русые волосы, причесанные и зализанные как у школьников пятидесятых; отутюженные бежевые шорты, сандалии священника и рубашку с длинными рукавами — и застегнутыми манжетами! Все это время тип сосредоточенно поглощал табуле.

Это был тип, которому никогда в жизни не заполучить такую женщину, как Надья или Мадлен, — да что там, ему и бисквит на десерт не светит, — существо, чьи серые будни скрашивают только теленовости да вылазки за продуктами.

Вдруг забитое существо подняло карие глаза, расплывшиеся за толстыми стеклами, и встретилось взглядом с серыми глазами Марселя. Тот наклонился к принесенному сэндвичу.

— Спасибо, — сказал он хозяину заведения. — Как я погляжу, с работой не очень перенапрягаетесь.

— И не говорите! — изрыгнул тот, грустно дрогнув тройным подбородком. — Без Камеля знаете, какой кавардак! И никого взамен! Повсюду одни бездельники!

— Бедняга… не повезло парню, — вздохнул Марсель.

— Аи, не могу больше про это слышать.

— Он ни с кем не ругался?

— Ругался! Знаете, каким добряком был! Сколько раз ему говорил: с твоей доверчивостью тебя любой облапошит. И что? Покойник! Вот жизнь, а! Чего только не выкинет! Вы-то никого не знаете, чтоб здесь поработать?

— Поспрашиваю, — ответил Марсель, откусывая сэндвич. — А как насчет девушек? Ревнивцев… или чего такого не видели?

— Да что вы! Чтобы Камель на чужое рот разевал! Они сами на него, как пираньи, кидались.

— Постоянная подружка была?

— Ходила тут одна. Несколько раз его дожидалась — блондинка, Мелани зовут. Сущий ангел.

— Где-то рядом работает?

— Ну да! Вообще не работает. В лицее учится. Маленькая еще.

Марсель вздохнул. В их городе не меньше четырехсот лицеисток. Интересно, сколько среди них Мелани?

— Возраст можете назвать?

— Да как сказать… Лет шестнадцать-семнадцать… Но — все на месте. Как вспомню! Вай-вай-вай!

Застыдившись вырвавшегося откровения, он мельком взглянул на клиента в шортах. Но тот спокойно жевал, уткнувшись в тарелку, — кажется, ничего не слышал.

«Ну что, — подумал Марсель, — Мелани, блондинка, хорошо сложена… уже кое-что!»

— Где живет, не говорила?

— Куда там! Встречались на выходе. И вжик — сматывались.

— У нее было что-нибудь — скутер или мопед?

— Темно-синяя «хонда» под номером 1241 UV 06, — доложил хозяин.

Марсель не верил своим ушам. Это тупое создание помнит номер средства передвижения постоянной подружки Камеля?! Он наспех проглотил оставшийся кусок сэндвича и выдернул блокнот. Хозяин с улыбкой наблюдал эту процедуру, обмахиваясь бумажным полотенцем — оранжевым, в тон футболке.

— Может, еще фанты? — спросил он.

— Спасибо, нет времени. Сколько с меня?

— Обед за счет заведения.

— Нет, нет, что вы!

— Да, да — ради меня! Кстати, может, поможете? У меня тут штраф…

Здрасте пожалуйста, подумал Марсель, по инерции обронив «дайте посмотрю».

Патрон извлек из кармана протокол о нарушении.

Превышение скорости, шестьсот франков. Минус два пункта, на грани лишения прав. Так — посмотрим…

— Ого! Так это серьезно! Ладно, попробую. Но ничего не обещаю. Сейчас все фиксируется в компьютере.

— Чертовы компьютеры! — ругнулся хозяин. — Лишь бы народ обдирать!

Он повернулся к типу в шортах, взял у него жутко скомканную пятидесятифранковую бумажку и, брюзжа, сунул ее в карман.

Тип в шортах встал и ушел. Хозяин с отвращением понюхал кончики пальцев, затем — банкноту:

— Черт! Да от нее мочой воняет! Нате-ка, понюхайте!

Под нос не успевшему отреагировать Марселю ткнулась зловонная бумажка. Точно — моча.

— Он что, ее из горшка вытащил? Вот сука — руки теперь мой!

Хозяин отправился в помещение, и Марсель наконец-то улизнул. Владелец банкноты исчез.

Спеша в комиссариат, Марсель слепо проскочил мимо ворот, в тени которых стоял человек с сияющими глазами, обутый в сандалии священника.

— Вам всегда срочно! — пенял Сантос из службы технической документации нетерпеливому Марселю.

— Это срочно, — возразил тот, — у нас три покойника на руках.

«Нашел чем удивить, — подумал Сантос. — У меня тут жена развод просит, а он — три покойника! Тоже мне…»