Потрошитель - Страница 38

— С чего вы взяли, что это он? — возразил Лоран.

— С того! У него точно рыльце в пушку. Вылитый наркоман под кайфом. Да, да, мы имеем дело с жертвами наркомана. Сейчас я разошлю описание его примет, обращение к возможным свидетелям — вдруг повезет. А завтра составлю фоторобот. Ладно, собрание здесь через двадцать минут.

Жанно повесил трубку, оставив Лорана наедине со «свернутой» Ларой, и обратился к Марселю.

— Какая удача, что вы с этой Перен на короткой ноге, — заметил он.

— Как по-вашему, шеф, Мелани в опасности?

— Не знаю. Ее мать обещала привести девочку к нам, как только та вернется. То есть с минуты на минуту. Зараза, тут еще эти чертовы гамбургеры в желудке… И кофейный аппарат не варит! Позвоните-ка Тинарелли, пусть термос прихватит: должен же быть от нее хоть какой-то прок!

Обычно по воскресеньям «Диван» не работал. Еженедельный отдых для этой забавной публики — его прихожан. Но этим вечером хозяин решил изменить традиции. Сегодня было открытие Всемирного конгресса конгрессистов, и, освободившись, его участники, конечно же, не преминут ринуться на шампастосисястые утехи. В ожидании вечера Папа-Вскрой-Консервы на ворачивал круги по гостиной, изо всех сил хлопая себя по рукам и по животу. Со стены из золоченой рамы на него СУРОВО смотрела фотография Грэнни. Снято в 1963 году.

После ИНЦИДЕНТА. Грэнни, лишившись одновременно Деды и Мамы, осталась одна, с ребенком на руках, ибо ЕЕ ДОЧЬ вместе с его ОТЦОМ ОТПРАВИЛИСЬ на НЕБЕСА. На ней был ее жемчужно-серый костюм, волосы были собраны в шиньон, из-за чего, собственно, она и казалась столь СУРОВОЙ. А рядом, едва ей до колена, стоял он — в СИНЕМ НАГРУД-НИЧКЕ и с НЕЖНЫМИ СВЕТЛЫМИ КУДРЯШКАМИ.

Он отвернулся от фотографии, щелкнул зубами и вновь заходил по комнате. Он не мог остановиться. Ему казалось, что его МОЗГ вот-вот лопнет от КРОВИ — крови, брызнувшей из той девицы. Он сунул руку в карман и вытащил жемчужные серьги, которые выдрал из ее плоти. Затем, положив серьги на ладонь, он что есть мочи — чтобы глубже впились — хлопнул ею о коленку. ЖЕМЧУЖНАЯ ИНКРУСТАЦИЯ. А вот кольца можно и в помойку. Но, едва их выбросив, он передумал, зарылся в мусор, вытащил их обратно и проглотил. Теперь частички ДЕВИЦЫ перешли в него, частичка ее крови смешалась с его кровью. А завтра он это исторгнет из себя и будет СВОБОДЕН.

— Да что он там, польку танцует? Скоро нас всех без ножа зарежет.

— Гм. Дай-ка сюда орешки.

Иисус сидел в вытрезвителе и, посвистывая, перебирал пальцами грязной ноги. За эту ночь можно не беспокоиться. Легавые дадут пожрать, угостят горячим кофе, а если он будет вежливым и ласковым, то, может, даже на чинарик расщедрятся. Завтра ему швырнут его манатки — и адью, прочь из этого чертова чудо-города, туда — к Ницце, толпе.

Жанно с подчиненными сидел в своем выкризвителе и, меча громы и молнии, перебирал досье. На столе их, Лолиными заботами, ждал едва теплый, безвкусный кофе. Данные вскрытия, показания, протоколы допросов: Шукрун, Аллауи, Диаз, Кемпо — четыре трупа и один подозреваемый. Наконец-то хоть один подозреваемый!

Костелло, которого оторвали от его кроссворда, расспрашивал по телефону одуревшего Дамьена:

— Вы раньше видели этого бородатого человека в смокинге?

— А?

— В смокинге и черных очках… весьма примеча тельное одеяние в вашем заведении.

— Пианиста? Вы имеете в виду Пианиста?

— Какого еще пианиста?

— Так вы о ком говорите, о Пианисте или нет?

— Мне-то почем знать?

— А мне почем знать, что вам отвечать?

— Да, да! Мы говорим об этом треклятом пианисте! — рявкнул Жанно (разговор шел в режиме громкой связи). — Ну, как его звать — не знаю.

Вздохи отчаяния.

— Он уже несколько лет сюда ходит. Является всегда за полночь. Ни с кем не разговаривает. И — никаких историй.

— Почему ты зовешь его Пианистом? — спросил Жанно.

— Иногда под утро он садится за пианино и начинает играть. Играет потрясно — просто Дюк во плоти.

Следующие несколько минут разговора ясно показали, что Пианист особо ни с кем не якшался — просто заходил в бар и этаким блюзовым привидением тихо и вежливо скользил меж подвыпивших посетителей.

Конец их беседе положило вторжение Мелани с опухшими глазами и Мари с дрожащими губами — трубку повесили, позволив Дамьену терзаться на своем футоне дальше.

— Марсель! — воскликнула Мари, ринувшись ему на шею.

Пока Марсель тупо хлопал ее по плечу, Жанно изумленно разглядывал Мелани.

Черт побери, так, значит, эта девица и есть та самая Мелани! Мелани, которая весь вчерашний вечер за компанию с Джоанной Кемпо просидела под носом у них с Тинарелли! Почему в досье нет ее фотографии? Работу не могут наладить! Надо же так довериться этим идиотам! Жанно повернулся к понурой Лоле и, зачерпнув ртом воздуху, хватил добрую порцию повествования об энергетической разгрузке солнечного сплетения. Да, ядреная мамаша, в теле. Марселевой бабе теперь нос по ветру надо держать. Этой Перенихе ее легавый со всеми своими причиндалами на один зубок.

Он откашлялся и, словно бык на арену, рванул опрашивать Мелани.

Два часа спустя Лоран закрывал свой ноутбук, Лола, чтобы прийти в себя, проделывала пассы тай-цзы, а Марсель, дав зарок не соглашаться ни на какие рандеву, провожал Мари Перен с дочерью до выхода.

— Ты как, работаешь завтра после обеда?

— Гм… нет, не работаю.

— Тогда на чай заходи. У тебя вид усталый. Чуточку релаксации тебе не повредит.

— Уф…

— Значит, завтра в четыре. Чао!

— Вот, значит, как я вижу ситуацию! — объявил Жанно косо уставившимся на него подчиненным и намалевал на прикрепленном к стене ватмане следующее: